Алексей Бергман - Запомни - все обман![СИ]

— Как быстро? — не стал выкаблучиваться Воронцов. Идя сюда, он уже решил, как поступить, осталось выяснить пустяки — где, когда и что.

— Кусков на десять дней уехал отдыхать, прошли уже сутки… Так что девять дней имеем.

— Я сделаю, — кивнул Захар. — Скажите, в каком виде храниться компрометирующая информация, остальное — не ваши заботы.

Племянник и дядя искоса переглянулись. Маратка хмыкнул, как бы говоря — а я предупреждал, проблемы — будут. Магомет слегка нагнулся над длинным низким столиком, стряхнул крохотные белесые чешуйки с сигары в пепельницу.

— Ты не понял, — сказал распрямляясь. — Это когда ребята в первый раз х о д и л и, дом был нараспашку: жена Кускова и один охранник во дворе — до офиса Федора полторы минуты неспешного бега, там основная часть охранников базируется, если что всегда усеют на выручку. Сейчас, Захар, все по–другому. Уезжая отдыхать, Кусков поставил дом под н а с т о я щ у ю охрану. Все под сигнализацией, как минимум два человека периметр обходят, предполагаю, что еще один человек постоянно сидит в доме у мониторов камер наружного наблюдения…

— Это не ваши заботы, — не слишком вежливо оборвав рассуждения хозяина дома, повторился Воронцов. — Вы мне говорите — что вам конкретно нужно, я — приношу.

— Ты справишься о д и н с тремя в о о р у ж е н н ы м и охранниками? — пряча удивление за насмешливостью, сказал Алиев. — Тебя не надо прикрывать?

— Не надо. Я работаю один. Это мое условие.

— Он тут условия нам ставит, — поворочавшись в кресле, хмыкнул Маратик. — Ничего не попутал, чудило?

— Ша, Маратик, — предостерег племянника от перепалки дядя. — Дай молодому выступить.

— Мне кажется, — продолжил «молодой» гость, — Гамлет Давидович дал вам слово, что компромат на Зыкина будет у вас, так?

— Ну.

— Компромат будет у вас. Сколько дней вы мне дате на разработку деталей?

— Деталь пока одна, Захар, — разглядывая Воронцова, словно диковинный экспонат, проговорил Алиев, — из сейфа Кускова должно исчезнуть ВСЕ.

— Почему? — нахмурился Захар.

— Потому, что Федор Павлович не должен догадаться, за чем к нему залезли. Из сейфа нужно выгрести все подчистую, пускай ломает голову — простое ограбление произошло, или что иное… Нам меньше головоняка, Захар. — И ухмыльнулся: — Догоняешь?

Воронцов слегка опустил голову, стремительно прокрутил все варианты, ища возможный подвох, пришел к выводу: в словах Алиева есть рациональное зерно. Если обставить визит за компроматом под обычное ограбление — путей к заказчику Зыкину будет меньше. А соответственно и ниточка к Алиеву и самому Захару не протянется…

О том, что господину Кускову будет нанесен некий материальный ущерб, Воронцов не слишком переживал. Человек, пробавляющийся шантажом, затеявший подковерные политические игрища — тот еще ангел. Не обеднеет, да и вряд ли держит все яйца в одной корзине — не последние крохи Воронцов из его сейфа унесет.

— Я сделаю, — сказал Захар. — Мне нужен план дома и точное расположение сейфа.

Как зачастую случается в небольших российских городках, новые многоэтажные постройки базируются на окраинах, в самом центе царит буколическая идиллия. Практически повсеместно — буржуйская малоэтажная, местами — историческая с вкраплениями (фрагментарно жутко покосившегося) частного сектора скромных пролетариев.

Ночами этот упорно непродажный частный сектор пролетариев случается — пылает. Несчастных погорельцев развозят по окраинным многоэтажкам, пожарища расчищают под дворцы новорусской элиты, предпочитающей жить в географическом центре города. В тиши.

Рядом с домом Федора Кускова, через забор, как памятник упорству, из обугленных бревен торчала прикопченая печная труба. Скромный сосед Федора Павловича полыхнул совсем недавно — пожарище не успело затянуться сорняками. Между двумя участками пролегал внушительный, более чем двухметровый забор из красного кирпича.

Вид останков бедолаги–дома окончательно примирил Воронцова с совестью. У забора на стороне участка Кускова лежали аккуратненькие столбики подготовленного кирпича — Федор Павлович собирался расширять поместье за счет соседа–погорельца.

Урод, пригвоздил Павловича Воронцов, поправил настройку бинокля и сосредоточился на детальном разглядывании наружных камер наблюдения.

Слабеющее вечернее солнце грело спину. Захар лежал на крыше трехэтажного желтого домика через улицу от Кускова, любовался видом сверху на тенистые лужайки «нехорошего человека», на кроны старых плодовых деревьев, рачительно сохраненных при строительстве особняка.

Рядом с Воронцовым, щурясь на закат, сидел кот. Кот и Захар снова встретились у дверного коврика, когда Воронцов вернулся в квартиру, подбирать экипировку для разведывательной операции.

Не сказав ни слова, Воронцов покрутил ключом в замочной скважине, распахнул дверь — кот зашел без приглашения, как к себе домой. И сразу к холодильнику.

Захар почти не удивился, почувствовав, что ему дико захотелось сырого мяса. Или хотя бы сардельку.

Сошлись на паре сырых сарделек. Молча закусили. Попили молока и двинули. Голова Захара была занята предстоящей диверсией.

Воронцов вывел из гаража во дворе неказистый жигуль–девятку (с нешуточно форсированным движком). Кот самочинно запрыгнул в салон, улегся на заднем сиденье.

Когда Воронцов подъехал к желтому домику в нужном переулке, порскнул в подъезд и, вместе с «разведчиком–диверсантом» взбежал до чердака. Глядел спокойно, как Захар умело вскрывает нехитрый навесной замок чердачной двери, сидел, не шелохнувшись на ступеньке.

Воронцов относился к полосатому спутнику с почти суеверным трепетом. Скажи ему кто раньше, что небольшая зверюга может так подействовать на «боевую машину», продукт секретных разработок — послал бы к черту.

Сейчас ему казалось, что кот именно чертом к нему и подослан. Поскольку никакого иного объяснения Захар не находил: ч е л о в е ч е с к а я наука «сочинить» подобное животное пока еще не в силах. В случайные мутации поколений городских котов–телепатов Воронцов не верил. Мутируют — тараканы под воздействием пестицидов. И мушки дрозофилы под воздействием пытливых умов. Коты даже не кролики и не лабораторные мартышки.

Полосатого зверя Захар слегка побаивался, хотя и отдавал отчет, что ежели что — уложит щелчком пальца.

Кот, кажется, подобный расклад сил принимал — уступал везде дорогу, под ногами не сновал. Сидел смирнехонько, наблюдал, как Захар таращится в бинокль.

— Та–а–ак, — толи к коту обращаясь, толи мысля вслух, протянул Воронцов. — А это — неприятно. Периметр закольцован камерами… Забор полностью под наблюдением.